Огненная дуга

Опять земля отцов объята горем,
И рёв орудий злобных здесь и там,
Взломав рассвет над Прохоровским полем,
Вздымает землю к самым небесам.

Не в первый раз прольётся кровь на свете,
И нынче выпал нам кровавый день,
Где танков клинья сшиблись на рассвете,
Там пала на поля зловещья тень.

Не в час, не в день решилась эта схватка,
И шли мы к ней в теченье долгих дней,
Затем, чтоб крепче в битве стала хватка,
Чтоб меч Победы был в бою острей.

До сей поры мы слышим гул сражений
И видим тех, кто шёл в смертельный бой,
Кто вкус побед и горечь поражений
Зажёг потомкам Огненной дугой.

Воронеж, Курск, Орёл и Белогорье,
Дугой горящей вы вошли в сердца,
Здесь враг познал не пышное застолье,
А вкус кипящей стали и свинца.

К чему теперь нам пафос и притворство?
Ведь шёл народ сквозь ад, врага круша,
Являя миру волю и упорство,
Чем так сильна российская душа.

Настя Зубкова

Соловьи.

А мир гремит на сотни верст окрест,
Как будто смерти не бывало места,
Шумит неумолкающий оркестр,
И нет преград для этого оркестра.

Михаил Дудин

Надпись на камне.

У могилы святой
встань на колени.
Здесь лежит человек
твоего поколенья.

Ни крестов, ни цветов,
не полощутся флаги.
Серебрится кусок
алюминьевой фляги,
и подсумок пустой,
и осколок гранаты -
неразлучны они
даже с мертвым солдатом.

Ты подумай о нем,
молодом и веселом.
В сорок первом
окончил он
среднюю школу.

У него на груди
под рубахой хранится
фотокарточка той,
что жила за Царицей.

...У могилы святой
встань на колени.
Здесь лежит человек
твоего поколенья.

Он живым завещал
город выстроить снова
здесь, где он защищал
наше дело и слово.

Пусть гранит сохранит
прямоту человека,
а стекло - чистоту
сына трудного века.

Семен Гудзенко

В безымянном лесу не кукуют кукушки.
Чтит молчанием лес погибших бойцов,
Лишь порою приходят поплакать старушки,
Потерявшие братьев, детей и отцов...

А за лесом... за лесом бескрайнее поле
Там земля пахнет кровью уже много лет.
Только жажда свободы, огромная воля
Были вражеской силе достойный ответ.

Леонид Кузубов

Камни заговорили...
Вот голоса слышны:
— Что не бессмертными были -
Нету нашей вины!
Каждый хотел, хотел
Лучшей судьбы и доли.
Даже металл горел
Здесь, на Танковом поле.

Жёны, дочки, сыны,
Мы честны перед вами!
В страшном горниле войны
Мы переплавлены в камни.

От земли оторваться — она
Жарко дышит подспудным теплом,
Вспомнить добрый родительский дом
И любимую у окна,
Видеть нежные вспышки рассвета,
Слышать зов опьяняющих кашек...
Из окопа подняться — страшно,
Но страшней — потерять все это...

Ярко горят поминальные свечи
На заалевшей рябине...
Здесь проходила жестокая сеча —
На белгородской равнине —
Нашей, родной, опалённой бедой
Давней, но непозабытой.
Может, под этой былинной травой
Воин схоронен, убитый
В лютом сражены/ с татарской ордой
Или немецкой армадой?..
Небо безоблачно над головой,
Воздух слегка горьковатый,
Ярко горят поминальные свечи
На заалевшей рябине...
Здесь проходила великая сеча —
На белгородской равнине.

Валерий Черкесов

Комбат

Он крикнул: "Назад!" - Было поздно
Внезапный огонь лобовой.
А следом хлестнул - перекрестный.
И вздыбилась пыль над стерней.

Отчаянно билась пехота,
Пытаясь комбата спасти.
А он не хотел, чтобы кто-то
Решился к нему подползти...

И мертво, собравши все силы,
Зажал пулемет он в руках.
И пули без промаха били,
Вселяя в противника страх.

Он даже израненный страшен
ПО-прежнему был для врага,
Когда на расстрелянной пашне,
Как свечки, сгорали стога...

Алексей Кривцов

Ушли отцы со скатками шинелей
И вдовий плач над Родиной повис...
Зачем, война, у детских колыбелей
Ты заглушила соловьиный свист?
Дым войны,как загнанные птицы,
Закрыли небо от мальчишьих глаз,
Краюха хлеба даже не приснится
В подвале убаюкивали нас.
На небушко не дали наглядеться!
В те дни не знал я по какой вине,
В моем эвакуированном детстве
Ни зайчика на раненой стене.

 Сожму виски, где набухают вены...
Бинтуй, строка, ранения отца...
Я вижу снова Белгород мгновенно
Сорок шестого года образца.
Мы, пацаны, с бедовыми делами
Междудворовый прекращали спор,
Когда мирян мирил колоколами
Преображенский сказочный собор.
Земные звоны купола качали,
Была святая лекарем вода,
А тучи галок с высоты кричали
О тех, кто не вернется никогда.
От горя мы синели и немели.
Была у нас не сытая еда.
И по-мальчишьи искренне балдели,
Когда медаль звинела о медаль.
На затирухе с горькой лебедою
Мы выживали голод отогнав,
На всех делили горестную долю,
Но детприюта все же не познав.
Я помню Пальму - преданную суку,
Что сторожей валила наповал,
Вдвоем таскали кирзовую сумку -
В депо углишко ночью воровал.
Познали люди и огонь и воду.
Вожди родные с мыслями о них
Спешили восстанавливать заводы
С ванючих забегаловок, пивных.
Пилотки, безкозырки с медяками,
В колясках - инвалиды по углам...
И клацали подшипники о камни,
"Мать-перемать..." и перегарный гам.
Меха у хромки раздирая рьяно
Култышками полуоткрытых рук,
Пел капитан про девушку Татьяну,
Припоминая фронтовых подруг.
Потребы люда - самые простые:
Краюха хлеба, мыло, киросин...
И рукава шинельные пустые
Служили пропусками в магазин.
Итоги вино-водочных идилий -
В могилу прямо головой вперед...
Еще, о Боже, влюди выходили,
Осуществив космический полет.
У обелиска встану на колени,
Ничто не застит в памяти моей
Фронтовиков в поношенных шинелях,
Похожих на российских журавлей.

Летчик-герой Адонкин...
С возрастом-двадцать пять.
Помнят тебя потомки
Мне бы тебя обнять.
Много я лет осилил.
Дочь у меня как ты.
Словно в росе, Василий,
Памятные цветы.
В небе ты был отчаян,
В сером ли, голубом,
Родину защищая,
Принял неравный бой.
Бой за святую правду!
Жаль только - роковой.
Где вы, хохловские травы,
Где ты, уют стоговой?
Помнишь, идя по лугу
Пригорками по ночам,
Из родника подругу
Звездами угощал.
Нам завещал посмертно
Дружбой не пренебречь,
Больше всего на свете
Землю свою беречь.
Вижу погибших лица
Подсолнухами по зорям...
С ними бы поделиться
Радостями и горем.
Тишь в колосовом хлебе...
Тишь на снегах полей...
Тихо в хохловском небе...
Память военных дней.

Виктор Лебедев

Встречаемся у Вечного огня,
Подолгу смотрим на живые пряди.
Я знаю, что твоя родня
Погибла от бомбежки в Ленинграде.

Волнуется, дрожит огонь живой,
То встанет, то наклонится он гибко.
Не прекращается поток людской,
И неусыпна память о погибших.

Еще цветы! Еще сирень несут,
Кладут, оправив бережно руками.
Цветы, цветы, цветы! Они растут,
Не зная, что придется лечь на камень.

Седая мать скорбит, а рядом внук,
Он для нее единственная радость.
Из юных неокрепших детских рук
На обелиск ложится нежный ландыш,

В глазах мальчонки пламя и печаль,
Которую не высказать речами...
Я завтра буду здесь, и ты встречай
Меня опять минутою молчанья...

Виктор Боков